На самом деле мне нравилась только ты,
мой идеал и мое мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
и это с ними меня мирило.
Пока ты там, покорна своим страстям,
летаешь между Орсе и Прадо, -
я, можно сказать, собрал тебя по частям.
Звучит ужасно, но это правда.
Одна курноса, другая с родинкой на спине,
третья умеет все принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая — во мне
(вместе больше не попадалось).
Одна, как ты, со лба отдувает прядь,
другая вечно ключи теряет,
а что я ни разу не мог в одно все это собрать -
так Бог ошибок не повторяет.
И даже твоя душа, до которой ты
допустила меня раза три через все препоны, -
осталась тут, воплотившись во все живые цветы
и все неисправные телефоны.
А ты боялась, что я тут буду скучать,
подачки сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.

Дмитрий Быков. На самом деле мне нравилась только ты...

Вот приходит замысел рисунка.
Поединок сердца и рассудка.
Иногда рассудок побеждает:
он довольно трезво рассуждает,
здравые высказывает мысли -
ну, и побеждает в этом смысле...
Сердце бьется, сердце не сдается,
ибо сердце сердцем остается.
Пусть оно почаще побеждает!
Это как-то больше убеждает.

Юрий Левитанский

- А как же искусство?
- Оно - болезнь.
- А любовь?
- Иллюзия.
- А религия?
- Распространенный суррогат веры.
- Вы скептик.
- Ничуть! Ведь скептицизм - начало веры.
- Да кто же вы?
- Определить - значит, ограничить.

Оскар Уайльд

Ничего не бывает зря. Если вы что-то совершили, значит в тот конкретный момент вашей жизни, на том конкретном этапе вашего развития, в данном поступке был смысл. И если вам кажется, что вы могли поступить по-другому, знайте – вы не могли.

"Californication"

Я в порядке. Еще не настолько, чтобы шляться по ночным клубам в поисках правильного мальчика, с которым можно будет начать жизнь сначала, но уже достаточно, чтобы думать о правильном мальчике с удовольствием. К сожалению, маленькая Кшися, я знаю, что правильные мальчики не водятся в ночных клубах. Они встречаются тебе так: ты идешь по парку, вернее, ты бежишь по парку больницы, потому что маме только что сделали простую операцию, — кажется, это был аппендикс или катаракта, сейчас не помню, — и буквально сбиваешь с ног молоденького практиканта с такими прекрасными синими глазами, и даже не извиняешься, а спрашиваешь, где палата, и он помогает тебе найтись, а потом пьет с тобой мерзкий больничный кофе, а потом живет с тобой семь лет, а потом встает и уходит.

Линор Горалик, Сергей Кузнецов. Нет

Когда свидетели отойдут, оставят совсем одних, -
скажи, что я не из тех паскуд. Что я не одна из них.
Что я - не мятая простыня, победа на пять минут.
Что ты не струсишь, когда меня в беседе упомянут.
Ведь я - ростовая мишень. И цель панических блиц-атак:
"Ты - не надежда, и не любовь, не вера - а просто так"...

Скажи, что трубка не от входящих светится, как Париж.
Скажи, что любишь людей ты чаще, чем им это говоришь.

А я - поверю. Со всех сил.
Но только своим стальным
скажи мне то, что не говорил и не скажешь
всем остальным.

Арчет

Он приходит, когда у тебя потолок заплёван.
Он приходит, когда ты готова убить любого,
Кто напомнит тебе о времени года\суток,
Он приходит, когда забываешь, как бьют посуду,

Потому что в твоих стаканах утихли бури.
Он всегда не в себе, он смеётся и много курит,
Он слегка утомлён бесконечными after-party...
И глаза у него такие, что можно спятить.

Он приходит, и ты забываешь про сон и пищу.
Он не ищет любви, он давно ничего не ищет.
Он садится напротив, гитару берёт и разом
Твоя жизнь накрывается медным гремучим тазом.

Это мальчик «пиздец», это мальчик «сушите-вёсла»,
Это мальчик «плевать-я-хотел-что-случится-после»,
Это мальчик «сегодня-здесь-завтра-в-Амстердаме»,
Это мальчик «шизофрения-не-за-горами».

У него то пожар, то потоп, то медные трубы,
Он бывает пронзительно нежным, но чаще грубым.
Он молчит, запивает твои откровения чаем,
Выгибается раненым тигром, когда кончает.

Он целует твою ладонь, говорит "спасибо",
Ты встаёшь на дыбы, ты как будто висишь на дыбе.
Он уходит, и ты сползаешь по стенке на пол,
Опрокинув стаканчик ядрёных сердечных капель.

Он уходит, и ты понимаешь, что это финиш,
Собираешь себя по частям и опять половинишь,
Четвертуешь, рыдаешь, роняешь себя с балкона,
Каменеешь у зеркала, как Медуза Горгона.

Это мальчик «привет», это мальчик «какая-жалость»,
Это мальчик «я-не-припомню-где-мы-встречались»,
Это мальчик «таких-не-любят-таких-стреляют»,
Это мальчик «пиздец». Ты жива ещё? Поздравляю.

А однажды мне всё таки хватит весомых слов,
И, сделав глубокий вдох, я, сбиваясь, начну рассказ:
О том, сколько я повидал без тебя городов,
О том, как в звездах, щурясь, искал китов,
И о том, мой друг, как мне не хватало нас.
Ты будешь слушать всю ночь, не смыкая глаз.

Я расскажу, как сладкие дыни пахнут в порту,
Как солнце в соленых водах гасит закат,
А затем, лениво и не спеша, разжигается поутру.
Как сладко от песен гитарных во рту,
Кто стихов моих единственный адресат,
И на что натыкаюсь, открывая сотни страниц наугад.

Но когда у меня не останется слов,
Мы поймем, что слова — это просто дым,
А его-то вокруг немало.

Мы закроем дверь на засов,
И отправимся в поиски спелых дынь.
Знаешь, друг, мне очень этого не хватало.

Родион Харьковский

когда в подъезде пахнет сиренью и очень душно
ты стоишь весь окутанный дымом и смотришь куда-то сквозь
и словно становишься с каждой минутой меньше, суше
как будто душу,
как куртку,
успел повесить на гвоздь.

и говоришь, что это всё навсегда.

что как будто не будет между:
сотен ёбаных километров, тысяч нудных гудков и неотвеченных сообщений
что мы будем мирно, практически вежливо
переносить испытания,
что любовь все-таки больше, чем расстояние
что ночи будут короткими, потому что сон будет крепок,
что кофе крепок по той же причине будет,
и что вряд ли ты повстречаешь там человека,
который тебя полюбит.

ну или которого полюбишь ты.

что вот наконец-то соединились параллельные
нарушив законы логики и пространства
что мы досидели очередь до начала сеанса
и теперь нам красиво, ну как в Америке
устроят шикарную жизнь - с театрами,
кабаками питерскими и коньяком.

что все у нас станет празднично и легко.

а мне хочется в исступлении плюнуть на пол
матом покрыть тебя хлеще чем утром в маршрутке толстую бабу,
что отдавила мне ногу.
и прокричать, что есть мочи - сука, я же просила тебя у бога
сто ночей просила тебя у бога
я же жизнь положила на кон
это девочки плачут, а я не плакала -
я всё резала да кромсала
себя - твоего вассала.
и мы бегали по кольцу одного города, словно мыши.
и все ждали какого-то знака свыше.

а теперь вот подъезд, сирень, сигаретный дым хаотично вьётся
завтра поезд - вроде на девять тридцать
и мне наверное проще с тобой согласиться.

чем сказать, что никто никуда не вернётся.

Serafima Ananasova

с меня как с наркотика - или умрут или соскочат, уже.
я оседаю взвесью, пылью, ороговевшим слоем, во мне все демоны ходят строем, устраивают оргии, выдают рифмованные какофонии, играют на моих оголенных жилах - целый струнные расстроенные симфонии.
меня направляют боль и печаль, одиночество и звериная едкая злоба.

доктор, научите меня жить, научить умирать что бы.
доктор.

это четвертый текст, последние секунды перед завершающим выстрелом, я с интересом рассматриваю мир сквозь пулевое ранение,
и мне не дано - ни облегчения ни забвения,
ни забытья, ни убежища - куда не пойди везде стрельбища, пепелища, пожарища, художественные руины,
а я рисую по ним карты - не боясь пропасть или сгинуть.

я лучше вас всех владею наукой сдерживать крик и суицидальный порыв - душить на корню и преобразовывать в буквы, слова, созвучия.

доктор, ампутируйте, то что болит и мучает.
пусть это будет тем, что не дает закончиться.

я умею всё - от оргазма до одиночества.

я не умею только выдерживать иглоукалывание словами по всем болевым точкам.
доктор, анестезию мне.
пожалуйста.
очень срочно.

Виктория Власова

расскажи мне о своих любимых не любимых числах
о своих рецидивах и одиночествах
о вечно отстающих стрелках на запястьях
о дорогих тебе именах - отчествах
о неземных счастьях и земных несчастьях

о каких-нибудь мелочах... вроде забытых ключей
и потерянных телефонов
о серьёзных фильмах и дешевом порно
обо всех этих "неправильно набран номер"
или "вы не туда попали "
о промокших в кармане marlboro
обо всех "извини, просто, наверное, не совпали"

о забытых паролях к ящикам сердцам и анкетам
о том, как зимой в этом городе мало света...
как сходятся люди и расходятся фазы
как становится легче от какой - нибудь глупой фразы
сказанной или даже брошенной между прочим
обо всех банальных "не любит не ждёт не хочет"

расскажи мне о скрытых смыслах. о всём, что важно
как бывает одновременно тепло и страшно
о своих самых безумных планах мечтах поступках
о нечаянно брошенных трубках
о всяких глупостях... вроде там - сколько часов в сутках
и машин в пробках
о том как всё это на самом деле смешно и не нужно
расскажи мне... я просто хочу тебя слушать.

Глеб Муха

когда ты уйдёшь
я буду слоняться по дому крайне бессмысленно
из угла в угол
заплету из волос две ужасно-дурацких косички
туго-туго
отворю холодильник достану оттуда пакет кефира
недельной давности
налью в стакан из-под пива напьюсь не замечу
что гадость
и

еще

когда ты уйдёшь
я заведу себе вместо тебя беспородного зверя
мурзика
перестану тащиться от рока перейду на шаманскую
музыку
ночью лунатиком буду курсировать по черепичным
крышам
и
наверное даже

выживу

Алиса Альварес