и, конечно же, априори не я права,
и на это находится сотня любых причин.
у меня дикий кашель, и кружится голова.
приезжай меня и лечи.

на усталость сейчас никто не имеет прав.
под ногами стелется черная полоса.
от глагольных рифмовок и пьяных ночных орав
приезжай меня и спасай.

отдавать обещание быть навсегда твоим
светлым будущим, не нарушать устав,
как ложиться пораньше и проще смотреть на мир
приезжай меня и заставь.

пост-сентябрь активно красит мой город в хну,
и включает ему фонари уже где-то в шесть.

я, наверное, уже скоро с ума свихнусь.
приезжай и останься здесь.

Аня Лекс

Знаешь, мама, а я перестала петь.
Мам, прости, я совсем прокурила голос.
Посмотри, мне некуда больше взрослеть
Моя взрослая жизнь сложилась из черных полос

Ты мечтала, я знаю, чтоб мне детей и семью,
Чтобы жизнь сложилась, трехкомнатную квартиру.
Мам, прости, я опять тебе не звоню…
Да куда мне семью? Я сама-то хожу по миру…

Извини, я ушла, я знаю, что он хороший,
Что цветы, и что носит меня на руках.
А меня, мам, опять зацепил прохожий…
Тот, у которого осень в зеленых глазах.

Мам, прости, я опять напиваюсь кофе,
И до одури по ночам сочиняю стихи.
Мам, я опять не выспалась, как мне плохо…
Снова двойка за пару. Не выучила. Прости.

Мам, не плачь, ведь ты правда самая лучшая.
Это я, непутевая, просто хожу с ума…
Я ищу его, мама, жду от случая к случаю.
Ты не спрашивай, мама, я все расскажу сама.

Знаешь, мама, а мне бы сейчас к нему
По серой дороге из длинных дождливых полос…
Мам, прости, я опять тебе не звоню…
Мам, прости, я совсем прокурила голос…

Ольга Яриш

как в дешевом кино, в тишину кричу: «вся душа истрепалась».
пальцы в кровь, мысли целыми стаями рвутся в обрыв.
я, конечно, хочу, чтобы после тебя у меня ничего не осталось,
но уж точно не стану заменять тебя кем-то другим.

как бездомный бродяга, заглядывать в каждый угол,
для себя вновь кого-то родного искать в пустоте.
слишком много мне в этой жизни встречалось кукол,
что себя вознесли на вершину, а сами сидят на дне.

ищешь без толку в них хоть немного простого тепла,
их хватаешь за руки, а они холодные, словно лед.
знаешь, если я хоть немного тебя ждала,
то меня в этом мире никто уже не поймет

так телефон разрывается от молчанья
сердце ломает мне ребра в одно касание
все что нас мучает мы выбираем сами
крутится жизни нещадное колесо

на переправе от холода сводит пальцы
ты научил меня верить и оставаться
но до тебя не допеться, не достучаться

я тебя очень.
забыли об этом.
всё.

В волосах дым. На плите намекает турка,
гулко капает в раковине вода.
Мы сидим, два молодых придурка, и веруем, что всё это - навсегда: мы, такие яркие и светящиеся, занавески, проткнутые лучом.

Счастье приютилось, как будто ящерица на руке. Чего пожелать ещё?

Солнце зажигает ночные тучи, кот сердца выписывает хвостом,
всё, не надо больше, не надо лучше - счастье в этом. В этом, а не простом.

Арчет

Есть такие девочки, что красят губы для поцелуев,
Обнимают плюшевых медвежат,
А есть такие, что вместо тела – осиный улей,
И как ударишь – словишь в сто крат откат.
Есть такие девочки, что в 20 имеют семьи,
Мужей с квартирой, детишек в детском саду,
А есть с углекислым газом в забитых нервах,
Пишущие всякую ерунду.
Есть такие девочки-ангелочки,
Как таблетки от изжоги и резкого спазма,
А есть рисующие кровью на белых строчках,
Задыхающиеся, как от оргазма.
Этим, первым, в общем, неплохо жить –
Удачный способ расстаться с болью,
Вторые сами тянут к себе ножи,
Не мирясь с привычной и тихой ролью.
Те, вторые – в пьяном ревут поту,
Выжигая руки, смеясь и каясь,
Им бросают ласку, как в пустоту,
И зовут, пожизненно восхищаясь.

ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком
и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком

черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье
расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
как старухи передают ему миски с фруктами для нее
и какое таксисты бессовестное жулье
и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье,
деревянное от крахмала
как немного им нужно, счастье мое
как мало

расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
если ее выкурить натощак
говори со мной о простых вещах

как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом
и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве,
как в заиндевевшем стекле автобуса,
протереть его рукавом,
говоря о мертвом как о живом

как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
как они подпевают радио, стоя в пробке
как несут хоронить кота в обувной коробке
как холодную куклу, в тряпке
как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»;
как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами
слишком чудесные и простые,
чтоб оказаться нами

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше,
чтобы нравиться билетёрше,
вахтёрше,
папиной секретарше,
но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням,
он снимает их, становясь почти семнадцатилетним

расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими

почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале
почему с нами говорят на любые темы,
кроме самых насущных тем
почему никакая боль все равно не оправдывается тем,
как мы точно о ней когда-нибудь написали

расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы
все эти актрисы
метрессы
праздные мудотрясы
жаловаться на стрессы,
решать вопросы,
наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху
расскажи мне как на духу
почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса
почему мы куски бессонного злого мяса
или лучше о тех, у мыса

вот они сидят у самого моря в обнимку,
ладони у них в песке,
и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
даже пахнут они – гвоздика или анис –
совершенно не нами
значительно лучше нас

Вера Полозкова - Снова не мы